27 октября 2000 года (по ст.ст.) исполнилось 200 лет со дня знаменательного для судеб Русской Церкви официального подписания императором Павлом I указа о единоверии.

На пресс-конференции, посвященной знаменательному юбилею, проходившей в музее Достоевского, участники познакомились с историей возникновения единоверия, его современным состоянием, его подвижниками, а также с отдельными проблемами сохранения и распространения древнего православного дониконианского церковно-богослужебного чина.

Однако «ошибочно полагать, что именно с этой даты начинается история единоверия, — начал свое выступление о.Петр Чубаров, настоятель единоверческой общины Санкт-Петербурга. Стихийное стремление к воссоединению Церкви отмечается фактически сразу после раскола Русской Церкви на староверов и сторонников церковной реформы. Известен факт, что один из лидеров раннего раскола, старец Григорий Неронов, возвратился в лоно Православной Церкви. Между патриархом Никоном и старцем Григорием было достигнуто соглашение, по которому ему было разрешено служить по старому чину, по старым книгам. Нельзя, конечно, сказать, что с этого началось единоверие, но сам факт – примирение лидеров двух направлений(...) – предвещал и более мощные события в России. У простого люда всегда было стремление к преодолению раскола, простые люди всегда понимали, что разделение русских верующих людей по обрядовому принципу – явление недоброе, явление, разрушающее единое тело Русской Православной Церкви и русской государственности.

Недаром отдельные мыслители считали, что одна из причин революции 1917-го года заложена в событиях середины XVII века. Мы иногда об этом умалчиваем, а ведь на самом деле в России была гражданская война на религиозной почве (к примеру, восьмилетняя осада Соловецкого монастыря; создание так называемой старообрядческой республики на Дону, долго просуществовавшей, история которой знает довольно интенсивные военные действия между официальными войсками и казачьим ополчением и т.д.)

Другим примером такого стихийного стремления к воссоединению с Церковью являлось то, что во многих периферийных приходах люди соблюдали и старый, и новый обряд. Типичными были случаи, когда люди принимали православных архиереев, приобщались к Таинствам церковным, но сохраняли двоеперстие, в домашней молитве держались старых книг и т.п. Указ 1722 года, призывавший священников и архиереев бороться с явлениями старых традиций в православных приходах, косвенно указывает на это. То есть и в XVIII веке идея единоверия, идея единения Церкви при разности обрядовых традиций, – была близка русскому духу.

Совершенно феноменальное явление — это, конечно, терское казачество, в течение XVII-XVIII веков сохранявшее древние дониконовские богослужебные традиции. Между ними, правящей Церковью и правительством был заключен договор, по которому терские казаки принимали власть местного архиерея, верно служили российской монархии, но их внутренняя, церковная жизнь была старообрядческой. У них было право выбирать священство из своей среды и не принимать священство, которое служило по новому чину. Так они благополучно дожили почти до официального утверждения единоверия, находясь в фактическом единстве с Русской Православной Церковью.

Эти позитивные моменты – как бы предыстория самого единоверия, проходили на фоне серьезных гонений XVII – первой половины XVIII веков.

Ситуация значительно меняется лишь в царствование Екатерины II. Выходит ряд законов и указов, сведших на нет церковные гонения и способствовавших становлению старообрядчества. В этих условиях появляются первые догматические труды, явившиеся краеугольным камнем возникновения единоверия. Это прежде всего «Увещание» митрополита Платона, изданное в 1705 году и «Краткое повествование» Никифора Феотоки, изданное в 1781 году. Эти труды содержат глубокий анализ богослужебной традиции Восточной Церкви. В них утверждается, что единство Церкви обеспечивается единством веры, единством догматического учения, а обрядовые различия не могут привести к разделению Церкви. Авторы доказывают это примерами из истории Восточной Церкви, в которой были периоды, когда в одной Церкви, в одно время в разных регионах были существенные обрядовые различия. Никифор Феотока говорит, что попытки разделить Церковь на основании обрядовых различий встречались еще в древневизантийской Церкви и приводит святоотеческие высказывания, направленные против людей, осуществлявших эти попытки.

Появление вышеуказанных трудов привело к тому, что и в среде официальной Церкви, и в среде староверов появились яркие представители, работавшие на объединение Церкви. Это прежде всего митрополиты Платон и Гавриил, князь Потемкин, граф Румянцев, а со стороны староверов – Никодим Стародубский, который первым, от лица мощного стародубского согласия обратился в Святейший Синод по вопросу о возможности возвращения этого согласия в лоно Русской Православной Церкви. К сожалению, ранняя смерть старца Никодима в 1785 году не позволила завершить начатое дело, и стародубские старообрядцы получили своего священника значительно позднее.

В 1798 году выходит указ только что вступившего на русский трон императора Павла I, по которому любое старообрядческое согласие могло добровольно возвратиться в лоно Церкви на правах сохранения древлеправославного чина. Данный указ привел к тому, что во многих городах стали появляться такие общины: в Твери, в Нижнем Новгороде, в Санкт-Петербурге.

Однако проблема заключалась в том, что не было еще унифицированных правил, на основании которых старообрядцы могли возвратиться в Церковь. Отсутствие этих правил настораживало многих старообрядцев: возвращаясь в лоно Русской Церкви, они хотели, чтобы их внуки, правнуки и до скончания веков молились по старому чину. Возникают различные правила, кодексы, носившие характер не неуважения к Церкви, а характер охранительный. В итоге приняты были Церковью 16 правил московских старообрядцев с Рогожского кладбища. 27 октября 1800 года император Павел I написал на этих 16-ти правилах: «Быть по сему. В Гатчине октября 27-го дня 1800 года. Император Павел I». С этого момента и начинается официальная история единоверия.

История единоверия складывалась, конечно, непросто. Не во всех епархиях однозначно положительно относились к данному указу. Был ряд ограничений для единоверческих приходов, которые мешали единоверию сыграть ту роль, которую оно должно было сыграть – объединение РПЦ.

Дело в том, что по отдельным моментам единоверческие приходы были как бы дискриминированы. В частности, долгое время существовали определенные препятствия для перехода из обычных приходов в единоверческие. Данные препятствия были отменены только в начале ХХ века.

Далее, фактически весь синодальный период клятвы Собора 1666-1667 годов не были отменены, и как вы знаете, клятвы эти были отменены не так давно, только на Соборе 1971 года, где была дана оценка церковной реформе: оценена она была по сути и по форме как проводимая неудовлетворительно, не отвечающая интересам РПЦ. Деятельность патриарха Никона была фактически осуждена.

Далее, это вопрос об архиереях, для единоверцев очень важный вопрос. Еще Никодим Стародубский, когда пытался обратиться в РПЦ, одно из первых требований его было, чтобы Синод поставил архиерея, единоверческого архиерея, который непосредственно подчинялся бы Синоду. В течении всего синодального периода данная потребность единоверцев не была реализована, и архиереи единоверческие появились только на Соборе 1918 года.

К нашей чести, к чести нашего прихода, настоятель нашего храма Симеон Шлеев был одним из первых избран единоверческим архиереем, – он стал епископом Симоном, но появление единоверческих архиереев совпало с тяжелейшими событиями в истории нашей страны, и вскоре – в течение десятилетия-двух – они были ликвидированы по различным соображениям власти.

В настоящее время вопрос об единоверческом архиерее – это открытый вопрос. На конференции в Москве с участием Патриарха и архиереев РПЦ владыка Кирилл обещал, что данный вопрос будет поставлен в Святейшем Синоде на рассмотрение.

К 60-м годам ХХ века единоверие почти полностью замерло, приходов почти не осталось. Наиболее крепкий приход, который оставался до конца, не закрывался – это приход в Малых Мурашках под Нижним Новгородом, который до сего дня и здравствует. Но надо отметить, что в 80-х—90-х годах по стране снова стали открываться единоверческие приходы. И это вселяет надежду. Потому что единоверие является канонической частью РПЦ. На одном из Соборов было сказано, что наша Церковь имеет два крыла: одно крыло – это обычные приходы, как их называли в XV веке — греко-российские приходы, и второе крыло – это единоверчество.

16-е правило митрополита Платона говорит о том, чтобы единоверцы и новообрядцы жили в любви, взаимном понимании, чтобы не было взаимной хулы за обряды и традиции. Это 16-е правило должно явиться для нас основополагающим во всех наших отношениях, в нашей жизни. Мы делаем общее дело для воссоздания церковного единства в нашей стране. Очевидно, что Царство, разделившееся само в себе, не устоит. Многие проблемы нашей церковной жизни, а, возможно, и политической жизни, связаны с до сих пор присутствующим еще церковным разделением. Единоверие служит тому, чтобы данная проблема была решена».

Настоятель единоверческой общины о.Петр Чубаров рассказал о современном положении общины, существующей уже 10 лет. Никольский единоверческий храм прекратил свою работу как храм в начале 30-х годов ХХ века, а в 1937 году был передан отделу НИИ Арктики и Антарктики, который был преобразован в Музей Арктики и Антарктики всего 2 года назад на волне борьбы общины за храм, – только для того, чтобы оставить за собой это здание. Несмотря на то, что община выиграла три последних арбитражных суда и общине отдана одна восьмая храма – правый придел, руководство музея по-прежнему упорствует, заявляя: «Мы здесь были, есть и будем. В крайнем случае, подымем курсантов военных училищ и устроим побоище на паперти храма». Сейчас вся община молится о том, чтобы удалось без скандалов, мягко, в духе христианской любви, войти в здание.

Для общины храм – жизненно важный вопрос. «Десять лет мы маемся, – рассказывает о.Петр, – потому что мы служили при свечах, электрического освящения нет, потолок два метра, всенощное бдение 5-6 часов, в праздники – еще больше. Люди падают в обморок, причем здоровые, крепкие парни не выдерживают этого воздуха и очень трудно петь. Мы не совершаем таинств, у нас нет Евхаристии, ибо негде поставить престол. Часовня, в которой располагается община, маленькая, всего 12 кв.м.

Крещение – это уникальное явление, когда мы выезжаем в Павлово-на-Неве и крестим полным погружением по 15-20 человек и больше. Жизнь у нас, конечно, тяжелая, и пока не будет предела, нормальной полноценной единоверческой жизни у нас в Санкт-Петербурге не будет».

Необходимо подчеркнуть, что в настоящее время единоверческая община Санкт-Петербурга находится, можно сказать, в информационной блокаде. В немногих средствах массовой информации, которые говорят об общине, единоверцы выставляются как сектанты, стремящиеся захватить православный храм. Возле Смольного организуются пикеты, участники которых протестуют против уничтожения музея Арктики и Антарктики, говоря о том, что люди должны знать об истории полярных исследований. Так совершается мистификация общественного мнения.

Участникам конференции было также интересно узнать об удивительном человеке, известном ученом-физиологе, блестящем иконописце, большом знатоке древнерусского церковного искусства, подвижнике единоверия – Алексее Алексеевиче Ухтомском, в тяжелые годы гонения на Православную Церковь оставшимся твердым исповедником веры и духовным наставником осиротевшего после переворота 17 года прихода Никольской единоверческой церкви в Санкт-Петербурге. Умер Алесей Алексеевич в блокадном Ленинграде в августе 1942 года, сохранив глубокую православную веру и преданное служение единоверию, всей своей жизнью оправдав собственный девиз: «У кого больше веры в жизни, тот и побеждае«.

Алексей Алексеевич придавал большое значение сохранению древлеправославной богослужебно-церковной традиции, считая, что в РПЦ должны быть храмы, в которых церковный чин исполнялся бы во всей полноте, сберегая Русское Православие от церковно-модернистского разрушения. Такую роль выполняют единоверческие приходы; в лоне РПЦ они несут охранительную функцию. Также он внес большой вклад в сохранение и распространение традиции древлеправославного церковного знаменного пения.

Он тонко разбирался в церковной богословско-певческой культуре и критически относился к современному ее состоянию, сожалея о том, что знаменное пение повсеместно на Руси находится в упадке; с болью говорил о том, что интерес к нему утрачен в большинстве храмов, связывая это с искажением вкуса прихожан, в то же время с благодарностью упоминая подвижников староверия, а также некоторые монастыри правящей Церкви – Валаамский, Оптину пустынь, которые сохранили вкус к знаменному пению, и оно не исчезло на Руси и донесено до настоящего времени.

Также им был поднят вопрос о влиянии церковного пения на духовно-душевное строение верующих. Он полагал, что знаменное пение на церковной службе в наибольшей степени обеспечивает молитвенное состояние, внушает людям те или иные чувства, построение воли, идеи – в тех случаях, когда простая логическая речь не может передать их и внушить с достаточной силой и ясностью.

Алексей Алексеевич стремился активно поддерживать в русском обществе интерес к возрождению знаменного пения, в частности, выступая с докладами о знаменном пении на единоверческих съездах, а в 1910 году опубликовал статью о знаменном пении. Принимая участие в хоре любителей знаменного пения при Никольской единоверческой церкви, предостерегал членов хора и руководителей от подводных камней, стоящих на их пути. Советовал помнить, что пение церковное есть пение в Церкви, и чуждые для Церкви эффекты неуместны в церковном пении и нельзя чувствовать себя на клиросе как на концертной эстраде, ибо это ведет к разрушению церковного чина. Предрекал о приходе в будущем людей, которые будут понимать красоту знаменного пения и с благодарностью вспомянут тех, кто охранял его и соблюдал до новых времен.

О проблемах современного исполнения знаменного пения говорил Сергей Зиновьевич Чиж, председатель приходского совета Анненского погоста из пос. Павлово-на-Неве Ленинградской области.

Строго единогласное унисонное пение защищал в начале века единоверческий ревнитель церковного благолепия, священномученик Андрей Ухтомский, следуя словам свт. Иоанна Златоуста: «В Церкви должен быть всегда слышен один голос, так как она есть одно тело». Проблему мужских и женских голосов при одновременном исполнении одинаковой мелодии, образующих октаву, поможет решить богослужебный устав, и в частности введенное в начале второго века свщм. Игнатием Богоносцем антифонное пение. «Целесообразно было бы разделиться на лики, хотя и немногочисленные, не смешивая при этом мужские и женские голоса. Ликостояние сохранится, даже если будут служить всего два человека».

Обучение древлерусскому пению очень сложный, длительный процесс, требующий большого напряжения, усердия, терпения, а главное крепости веры на пути подражания Ангелам, славословящим Господа.

Уместнее наиболее сложные или недоученные песнопения прочитывать, нежели преподносить в искаженном виде. Таковый пример нам подает Устав XV века преподобного Нила в Сорской обители, где пропевалось небольшое количество песнопений, а « ... за каждую кафизму предлагалось по три-четыре чтения из Отцов, все прочее читалось нараспев».

Такой практикой можно воспользоваться на любом приходе на период становления благообразного пения. Святоотеческие поучения, которые нередко опускаются, в данном случае следовало бы увеличить количественно. Это позволит сохранить положенную продолжительность службы во времени и будет приносить огромную духовную пользу молящимся.

В настоящее время в Русском Православии нет ни одного направления, которое бы в такой мере могло способствовать братскому примирению христиан, противостоять церковным расколам, разделениям, лжеучениям, ересям. Отрадно, что знаменное пение отчасти возвращается в храмы, где служат по обрядам, появившимся после реформ ХУП века и является эталоном, связующим звеном в церковно-певческой практике всех ответвлений РПЦ.

Прислушаемся к словам ревнителя чистоты богослужения, создавшего еще в 60-ые годы капитальные исследовательские труды о знаменном пении, недооцененные современниками, протоиерея о. Бориса Николаева: «Выдвигая знаменный распев, как церковную основу нашего богослужебного пения, мы должны указать прежде всего на его полнейшее соответствие всем требованиям Св.Писания и Отцов Церкви в отношении церковно-богослужебного пения, на его непосредственную связь со святоотеческим Востоком, на его исключительную полноту и совершенство по сравнению с прочими распевами.

Древность знаменного распева подчеркивали все его исследователи, но древность сама по себе еще ничего не говорит об истинности. Мы имеем в виду древность священную, исходящую из Божественного Источника, а не историческую вообще. Поклонники старого готовы поклоняться в нем без разбора всему – и доброму, и плохому, а поклонники нового также без разбора согласны превозносить все новое, отвергая и порицая все старое только потому, что оно старое; мы берем и в старом, и в новом только доброе, святое, спасительное и предпочитаем старое потому только, что оно проверено опытом истории. Нет, не придворная Византия Х века дорога нам: нам дорога Византия святоотеческая. Если знаменный распев в своей основе есть распев преподобных Ефрема Сирина и Иоанна Дамаскина, преподобного Романа Сладкопевца, святителей Мефодия и Кирилла, учителей Словенских, – он дорог нам, как святыня, как идеал; если он русский – он близок нам, как голос нашей русской души. Но в нем есть и то, и другое, поэтому он дорог нам сугубо».

Учреждение и процветание Единоверия имеет огромное значение в жизни Церкви и одновременно налагает на нас большую ответственность. Мы должны накапливать и бережно сохранять все лучшее, что оставили нам наши благочестивые предки со времен св.блгв.князя Владимира-Крестителя и по сей день.

Не столь богат храм, сияющий позолотой, как имеющий благоговейное чинное богослужение, о котором вдохновенно вещали великокняжеские посланцы в Царьград в конце Х века: « ... служба весьма хороша и люди все стоят в благоговении, пение же сладостно, такого мы никогда не слышали. И объяла нас какая-то радость, и мы сами не чувствовали себя и не знали на земле ли мы находимся или на небе. И нет такой красоты и столь превосходного благохваления по всей поднебесной... «.

Единоверие – это Царский путь, путь созидания и сохранения духовных ценностей, путь мученичества и исповедничества во имя великой и спасительной цели.

Возрождающееся из пепла Русское Православное Единоверие свидетельствует о духовном пробуждении, которое возможно только в лоне «Единой, Святой, Соборной, Апостольской Церкви».